В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» журналист Сергей Доренко, экс-ведущий собственной авторской программы на ОРТ. Эфир ведет главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Сегодня одно из главных событий дня — это, наверное, снятие Вашей программы с эфира. У нас есть разные версии. Есть версия генерального директора ОРТ Константина Эрнста, который в интервью нашей радиостанции заявил, что это его личное решение, чтобы не подогревать страсти вокруг ОРТ. И есть та версия, которую Вы высказали в интервью агентству «Интерфакс» и тоже нашей программе, что Константин Эрнст никогда бы сам не снял это. Я хотел бы, чтобы Вы объяснили, почему и кто снял Вашу программу, как Вы считаете.
С.ДОРЕНКО: Я основываюсь на простой логике и знании жизни, так же, как любой человек, который прожил в России хотя бы несколько месяцев, понимает простую логику. Она заключается в следующем: президент 29 августа предложил мне войти в его команду, как он выразился, и остаться работать на Первом канале, что я буду любимым и лелеемым им журналистом. Это его предложение. Я сказал ему, что: «Владимир Владимирович, мне очень жаль, но я могу работать на Первом канале и очень хочу этого, будучи членом команды зрителей». На это он мне просто ответил: «А, я понял, Вы не сделали выбора». Я сказал: «Нет, секундочку, именно я сделал выбор в пользу зрителей». На что он сказал: «Ну, не торопитесь пока с решением». Таким образом, и Волошин, который беседовал со мной перед Путиным в течение 1 часа 15 минут, и Эрнст, который подчиняется Волошину напрямую и ездит к нему еженедельно на совещания, получает точные указания относительно того, что ему следует делать, не могут сделать ничего без шефа, без хозяина. Хозяин, судя по последнему разговору, считал, что он сделал мне предложение и что я пока не дал ответа. Таким образом, они это точно знают. Только если хозяин дал им понять, что вы можете или вы должны его вышвырнуть, только в этом случае они могут действовать. Иначе мы должны признать, что это восстание в Кремле, что это повстанческий комитет и что он будет жесточайшим образом подавлен Путиным.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А почему тогда Владимир Владимирович Путин, который предоставил Вам возможность подумать над своим выбором, мог принять сегодня такое решение?
С.ДОРЕНКО: Когда я прощался с ним, я сказал, что еду в Видяево. Мне не хотелось секретничать на этот счет. Я приехал из Видяево, дал абсолютно откровенное интервью вдовы командира, офицеров, также командира другой подводной лодки «Воронеж», которая уходит в плаванье и так же не обеспечена спасательными средствами. Я говорил об этом откровенно с людьми, как они живут и все такое. Это вызвало серьезнейшее раздражение в Кремле, как мне говорят. Дальше, я был на НТВ в «Герое дня», где говорил о том, что государство сегодня, к сожалению, противостоит обществу и убивает общественные институты и, больше того, государственные убивает все, которые не принадлежат исполнительной власти. И, наконец, последнее: сегодня, когда Путин вернулся, ему не могли не доложить, я предупреждал об этом Волошина и всех, что все мои тексты висят на форуме моего сайта и любой человек может посмотреть. Я именно сказал Волошину: «Там есть посты, которые называются «За синий платочек строчит пулеметчик». Это мои тексты. Он сказал: «Да, это интересно». Этот человек мало что забывает. И вот сегодня он имел все три вещи сразу: и мои тексты сегодняшней программы, и впечатления от моей прошлой программы, и мое заявление о том, что государство противостоит обществу.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы были одним из тех, кто вел активную борьбу за то, чтобы Путин стал президентом. Я думаю, что он должен быть Вам благодарен.
С.ДОРЕНКО: Он тоже так думает. 15 января, когда я последний раз виделся с ним по работе, брал у него интервью, он сказал: «Я хочу, чтобы Вы знали, что я Вам благодарен». Не в кадре. И я ему сказал: «Владимир Владимирович, я хочу, чтобы Вы знали, что я ничего не делал ради Вас и ради Кремля. Просто у меня были обстоятельства». Я абсолютно точно знал, что меня посадят и сведут со свету, если победят другие люди. У меня это знание было, мне прислали множество подтверждений этого знания. Это было контра, но не про. Я сказал это 15 января. Точно так же, после того как я пришел на НТВ и сказал об абсурдности ареста Гусинского, точно так же я сделал, наверное, опрометчивый, с его точки зрения, шаг. Он вызвал меня, мы говорили в начале июля. И в начале июля он сказал мне: «Что-то случилось?». Он не говорил: «Почему Вы пошли на НТВ?». Он сказал: «По последним действиям я подумал, может, что-то случилось? Вы же знаете, что я считаю Вас человеком своей команды». И я снова сказал тогда, в июле: «Владимир Владимирович, мне очень хотелось бы чем-то Вас обрадовать, но я точно не могу обрадовать Вас тем, что я буду каким-то образом подчиняться командной дисциплине где бы то ни было. И это хорошо знают люди, которые меня знают».
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы будете апеллировать к президенту? В конечном итоге у Вас с ним через голову Волошина, Березовского, Эрнста есть свои отношения.
С.ДОРЕНКО: Да, я могу твердо сказать, что я получил ответ президента сегодня, а именно: он отказался со мной разговаривать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы пытались соединиться с ним?
С.ДОРЕНКО: Да. У нас была договоренность в июле. Я ему сказал: «Я не собираюсь вступать в команду, но я очень ценю возможность иногда обсуждать с Вами вопросы. Я не хочу, чтобы между нами кто-то стоял в таких обсуждениях. Вы знаете, как меня найти, и я хотел бы располагать правом выходить на Вас». Он сказал: «Да, это так». В этот раз, когда мы говорили с ним 29 августа, он говорил, что «если кто-то считает, что я было ошибался с «Курском», могли бы позвонить и сказать, как надо делать, как вы считаете». И я понял, что он опять говорит о том, что в критических ситуациях я обязан выйти, прежде чем что-то предпринимать. Сегодня я позвонил ему в приемную, чтобы удостовериться. И человек, который мне ответил, сказал: «Я могу Вам гарантировать твердо только одно: то, что Вы позвонили, будет передано». Я верю, что он передал.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но президент не ответил?
С.ДОРЕНКО: Нет, абсолютно. Он принял свое решение.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это для Вас знак, что именно президент принял решение?
С.ДОРЕНКО: Конечно. Мы же ведем некие личные отношения. В этих личных отношениях вот вам знак. По-моему, очень четко читаемый знак.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Слушатель спрашивает: «А нет ли у Вас мании величия, что о Вас думает президент? Ну, генеральный директор снял программу, мало ли генеральный директор снимает программ: то «Поле чудес», то программу Доренко, то «Сад и огород».
С.ДОРЕНКО: Я сам был очень удивлен. Тем не менее, это правда, что по меньшей мере четырежды — нет, больше, может быть, пять раз, — начиная с прошлого сентября, когда он звал меня просто обсудить некоторые вопросы, просто узнать мою точку зрения, не для печати, это были закрытые разговоры. В прошлом сентябре, думаю, дважды, потом в январе, потом в июле. Когда я пришел на НТВ, он тут же со мной встретился, чтобы узнать, что случилось. И сейчас, в августе.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Знаете, что я сейчас вспомнил? Историю с Башкирией, с Муртазой Рахимовым. Помните: «Выключить Доренко! Перекрыть Доренко!». Это что, башкирский синдром на федеральном уровне?
С.ДОРЕНКО: Нет. На мой взгляд, как я понял по способу, которым он приглашал меня к себе в команду, он считает средства массовой информации каким-то удобным прибором или приспособлением, типа саперной лопатки, которым можно и вырыть что-то, и по башке дать. Он ироничен, когда говоришь о зрителях. Это часть нашего разговора. Я сказал: «Понимаете, ведь зритель чувствуешь фальшь, во-первых, это абсолютно точно. Чтобы зритель верил, что я искренен, я им должен быть. Когда я искренен, я вступаю в некое резонансное состояние с залом, которого нет, через стекляшку камеры. Я очень ценю этот момент чувства, резонанса». На что он с улыбкой, иронично сказал мне: «Сергей Владимирович, а Вам не все равно, где вступать в резонанс — в нашей команде или в другой команде?». А что скажешь человеку, который так осаживает? Я даже не знаю.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ольга спрашивает: «В своей программе Вы выражаете только Ваши личные мысли, взгляды?».
С.ДОРЕНКО: Сейчас объясню. Я сейчас беседовал с дивным стариком, и его личные взгляды я излагаю, если бы меня не закрыли. Дивный старик, который просит у Путина компенсации — смех, конечно, шутка — за то, что у него 8 коров разбомбили, когда за Гамиях дрались год назад. Я поехал на то же самое место, где я был в бою за Гамиях, в окопах у Казанцева. В этом году я поехал туда же, просто чтобы сделать перекличку, что через год. И там, конечно, были и старики, и их точка зрения. Но если говорить о мнении, может быть, имеется в виду, управляемо ли мое мнение?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я не знаю, был вопрос.
С.ДОРЕНКО: Я думаю, мне не нужно делать вид, что я не понял.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Пожалуйста, как угодно.
С.ДОРЕНКО: Если заострить, может быть, речь идет о том, управляемо мое мнение или нет. Если у вас есть доступ в Интернет, вы можете видеть, как с пятницы я пишу текст. Каждый абзац я сбрасываю в Сеть, на форум.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Dorenko.ru, да?
С.ДОРЕНКО: Ошибка! Источник ссылки не найден.. Что воплотилось в жизнь, кстати.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я должен сказать, что сегодня, когда произошло это событие, резко стали посещать форум, форум пополз вверх.
С.ДОРЕНКО: Каждый абзац, который я пишу, я сбрасываю туда. И ребята, которые на форуме, начинают критиковать: «Тут неискренне, здесь то, здесь сё, а как же ты?». И я вступаю с ними в дискуссию, и мы пишем вместе. Они даже говорят: «Слушай, это соавторство». Приходите к нам на форум, давайте вместе писать тексты. Тогда вы будете влиять на меня. Я понимаю, что пожилая часть аудитории более-менее расшифровывается. А вот активная молодежь — это для меня трудно. Я же с ними не хожу, не тусуюсь, а на форуме я узнаю их мысли и очень это ценю.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В связи с этим Игорь предполагает: «У меня есть своя версия: Березовский, поссорившись с Путиным, решил Вас использовать как оружие мщения».
С.ДОРЕНКО: В смысле, размахнулся и мной ударил по Путину?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я не знаю, я прошу Вас откомментировать.
С.ДОРЕНКО: Я даже не знаю. Я знаю, что Березовский проиграл Куликову битву, а перед этим битву при Калке. Мне трудно судить, какое злодейство он не совершил. Я думаю, что связь между этим есть, но я ее вижу иначе: что Березовский поссорился с Путиным, Путин, так же как и Вы, считал, что я нахожусь в каком-то лагере Березовского
А.ВЕНЕДИКТОВ: Считал.
С.ДОРЕНКО: Я не отрицаю своих дружеских отношений с Борисом, реально дружеских. Мы столько пудов соли съели вместе, что тут уже делиться нечем. И поэтому пытался меня перевербовать. Путин так и думал, что сейчас он с Борисом поссорился, и он сказал мне: «Ну, Борис уйдет, а Вы оставайтесь, Сергей Владимирович». И это меня тоже обидело, между прочим, это меня тоже завело. Потому что, черт побери, когда ты входишь в кабинет Президента Российской Федерации и там двуглавый орел с тремя коронами, одна из которых польская, другая финская, и хочется стать смирно и что-нибудь пропеть типа гимна, а тебя начинают так вербовать — это стыдно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Илья Харламов спрашивает: «Сергей, примете ли Вы акции Березовского (я бы тут вставил слово «теперь») и как Вы ими распорядитесь?».
С.ДОРЕНКО: Я отношусь очень просто.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Кстати, как теперь вся эта история выглядит?
С.ДОРЕНКО: Я не знаю, насколько искренними Вам покажутся мои слова. Кроме того, что сейчас, чем бы я ни занимался и чем бы он ни занимался, я все равно буду дружить с Борисом, тем не менее, есть отношения продюсера и телевизионщика. Любой продюсер меня держит только потому, что у меня есть зрители. Я акции возьму, я войду в Совет директоров, куда я вошел, и так далее, чтобы в ответственный момент проголосовать за зрителя. Потому что только зрители держат меня на плаву. Именно поэтому я получаю приглашения с разных каналов.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Галина, тот же вопрос: «Скажите, может ли администрация президента, президент, возможно и Дума, помешать тому, чтобы Березовский передал свои акции, и ничего не получится из задуманного, потому что говорят, что акции — это фантики?».
С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Честно говоря, я так глубоко не раздумывал над этим вопросом. Я не хочу показаться поверхностным, но я сейчас занят больше по-настоящему судьбой своей бригады, своей программы и совсем об этом не думаю. В каждый данный конкретный момент, когда мне представится возможность голосовать акциями в интересах зрителей, потому что я опираюсь на зрителей, я это буду делать. А кто, что, кому, чего — это...
А.ВЕНЕДИКТОВ: Тут Вас, по-моему, Юля поймала, я бы тоже так вопрос сформулировал: «Не очень понимаю Вашу логику, Сергей, ответа президенту, что Вы работаете в команде зрителей, если в свое время, делая все для того, чтобы Путин стал президентом, Вы руководствовались эгоистической мыслью о том, что в ином случае именно Вас ждут неприятности».
С.ДОРЕНКО: Согласен. Юля, приходите на сайт, обсудим. Мне приходится отбрюхиваться сходу, не все сходу придумаешь. Я честно скажу, что да, были личные обстоятельства. Против меня шесть месяцев велось серьезнейшее преследование с целью посадить. Я не буду возвращаться к этим временам, это уже надоело. Когда я вернулся в Россию под ордеры об обыске (два ордера лежало), я решил: «Черт с ним, пусть посадят, но хотя бы здесь». И когда наконец сняли Примакова и сказали: «Ты можешь вернуться», я твердо понимал, что эти парни не только меня изгнали, но и дали мне понять, что, изгнав, посадят, то есть не отступятся. Ну изгнали, выгнали, ну дайте жить мне, на другой работе, дайте жить, отстаньте! Нет, они сказали: «Мы мало того, что тебя изгоним, мы тебя посадим». Я сказал: «Ну что, это борьба за право жить в России». И я дрался, все видели, будь здоров как дрался.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да уж.
С.ДОРЕНКО: Но не за Путина. Это не я придумал Путина, я вообще с ним был незнаком.
А.ВЕНЕДИКТОВ: «Сергей, когда можно ожидать выхода Вашей программы на другом канале?» — спрашивает Андрей.
С.ДОРЕНКО: Я очень хотел бы выйти на другом канале. Сейчас идут переговоры. Видимо, эту программу мы покажем в среду на ТВ-6. Это предварительно. Видимо, в среду, потому что мне известно, что сегодня уже идет речь об этом с генеральным директором ТВ-6 Пономаревым. Но он высказал такую готовность не сразу. У него то ли программная политика...
А.ВЕНЕДИКТОВ: Сетка, права на программу, да?
С.ДОРЕНКО: Я не хочу, чтобы у ребят было ощущение, что я пришел и настоял. Не надо. Они говорят: «Может быть, в среду». ОК, хорошо, может быть, в среду.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А на Втором канале?
С.ДОРЕНКО: Я не буду работать на государство, вообще не хочется. Я, может быть, покажусь кому-то не совсем вежливым. У меня был приятель Шаим Литевский, бразилец. Очень хороший приятель мой был. Он говорил такую фразу: «К чему ни прикасается государство рукой, все превращается в дерьмо». Это его пословица. Он вспомнил Медаса, наверное. Только не в золото. И я абсолютно согласен. Нет более легкого способа разрушить что бы то ни было, чем отдать государству.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я посмотрел, какие вопросы приходят на пейджер. Их очень много, и это позволяет мне их отбирать, то есть осуществлять предварительную цензуру. Кстати, вопрос от слушателей: «Значит ли это, что, посмотрев Вашу программу по «орбите», президент, или генеральный директор ОРТ, или руководитель администрации президента решил осуществить свое право последовательной цензуры?».
С.ДОРЕНКО: Нет, «орбиты» у меня идут в воскресенье. Они смотрели все заранее в текстах. Я еще раз говорю, что тексты у меня выставлены на сайте. Я их предупредил об этом, я Волошина предупредил об этом. Я просто хотел, чтобы несколько человек, которые были у меня на форуме, были свидетелями, если меня заставят их менять или начнет оказываться давление. Я хотел, честно говоря, положиться на ребят, что они мои свидетели, и тогда хотя бы этим 10-15 человекам, которые там, сказать: «Вы видели настоящий текст. Вот он не пойдет, а пойдет что-то другое». И потом сказать Волошину, что мне будет стыдно перед ребятами, которые у меня на форуме, что-то менять. Я хотел иметь свидетелей своей работы. Постоянно четыре месяца я все свои тексты — с тех пор, как существует сайт — туда вешаю.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Сергей, а что в программу должно было выйти сегодня? За что?
С.ДОРЕНКО: На самом деле, там все было очень просто. Там начиналось с годовщины взрывов домов. Илья Филиппов, очень хорошо известный корреспондент, снимал ночью и говорил с людьми ночью на неофициальном, когда они в 12 часов ночи собирались. Потом была моя поездка в Дагестан, где я около Гамияха и Новолакского беседовал с людьми и пытался проанализировать, что мы достигли за год, потому что год назад у нас были иллюзии, реальные иллюзии. Просто нас взрывали, мы боялись ложиться спать, потому что не знали, проснемся или нет. Мне трудно судить за власть, которая живет вне Москвы, они же не живут в Москве, но я жил во время взрывов именно в квартире, и я помню страх детей и мой тоже: «Черт, пройти что ли снова посмотреть подъезд?». Об этом было. Что мы в Дагестане из иллюзий получили реально. Что, боевики больше не получают денег? Они получают деньги. Ваххабиты не работают? Свидетельствуют люди: да, ваххабиты работают. А что, вербовки нет? Нет, вербовка идет. А что не происходит, чего нет? Все есть. И я говорю себе: «Черт, это же целый год!». Я же говорил Путину, что либо это делается быстро и больно, либо это не делается.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Он пытался сделать быстро и больно.
С.ДОРЕНКО: Да нет, это же считать надо! Это же вопрос интеллекта в первую голову. Сначала босиком от нас уходили бандиты. Помните, у Барсукова все босиком уходили. Басаев не может босиком, у него ног нет — и все равно уходит. Ну это не идиотизм! С этого же начинать надо, это же операция спецподразделений при поддержке войск! ОК, это отдельная история. Я спорил об этом с Путиным, что это надо делать быстро и больно. Но нет. И вот этот материал. Потом, был материал из Ростова, где голодают бойцы 42-ой дивизии.
А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть как голодают?
С.ДОРЕНКО: Они объявили голодовку, потому что власть не платит им боевые. Власть не платит людям. Они идут в бой, твердо зная, что их жены будут вышвырнуты со снимаемых квартир, они идут в бой, твердо зная, что их дети будут нищими.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Если их убьют?
С.ДОРЕНКО: Конечно! Потому что государство ничего не платит. Им с апреля не платят боевые вообще, они выжимают каждый раз боевые, выдавливают. Это вообще непонятная ситуация. Они в Ростове сейчас голодают у штаба Северокавказского округа. Об этом было. И эти люди выступали у нас в программе, как это ни неприятно для Путина. Но это его солдаты, и если он обманывает своих солдат, то я уж не знаю, как можно верить человеку, который посылает людей умирать, обманывая их. Была поездка в Японию, был мой короткий устный рассказ о Саммите тысячелетия.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Там что-то очень смешно было в Вашем заголовке про Японию: «Япония кидает Россию через плечо».
С.ДОРЕНКО: Это со шпионом, это совершенно очевидно. Если вы поймали шпиона или знаете, что это шпион, то первое, что делают спецслужбы, — это через него сбрасывает дезинформацию. Второе, что делают спецслужбы уж точно, — это пытаются его перевербовать, чтобы он был двойным шпионом и потом до конца своей жизни сливал уже не случайную, а целенаправленную информацию. И третье, что они делают, самое нерачительное отношение к шпиону — это взять его и арестовать. Что может быть глупее? Это очевидный жест в сторону Путина. Сразу после его визита они находят дорогого их сердцу шпиона, который сбрасывал дезу, и специально арестовывают. Это серьезная жертва с их стороны. И ситуация с ОРТ, в которой, по правде сказать, поскольку я там назначен «страстотерпцем», как сказали коллеги, в трасте, мне казалось очень нескромным серьезно это поднимать, и я собирался просто назвать фамилии и обсуждать вообще противостояние государства и общества как тему, которая у нас существует уже очень давно. Во всяком случае, с приходом Путина к власти это было сначала робкими попытками, а теперь это госполитика.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Есть еще вопрос. Я так понимаю, что он абсолютно корреспондируется с тем вопросом, который был задан Березовскому: «Вы и теперь считаете, что Путин был лучшим вариантом для России?».
С.ДОРЕНКО: Я человек, лишенный, возможно, комбинаторики, такой математической способности. У меня нет лучших и худших вариантов, я не способен считать. Я могу, но не люблю. Мой принцип иной: я говорю, что нужно делать то, что должно, а там будь что будет. Поэтому я абсолютно спокойно сам ходил, голосовал за Гришу Явлинского.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ты голосовал за Явлинского в результате?
С.ДОРЕНКО: А что, мы с ним друзья просто. Ну, во всяком случае, я так считаю, и он, кажется, тоже. Поэтому я считаю, что нужно делать то, что должно, а комбинаторика — удел людей избранных, может быть, более светлых умом. Я не умею. Я живу, как трава.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Тут развернулся довольно забавный спор на пейджере. Некоторые считают, как Алексей из Зеленограда, что нужно избирать президента, исходя только из собственного понимания, а некоторые говорят, что надо избирать президента, исходя из интересов страны.
С.ДОРЕНКО: Я могу сказать одну простую вещь. Мне кажется, что это настолько очевидно. Вы постарайтесь исходить из интересов своих детей или, если у вас нет детей, из интересов ваших будущих детей, из интересов ваших близких. Вообще никогда не исходите из интересов страны, планеты Земля, вселенной, человечества, русской демократии, русской интеллигенции. Все эти категории служат оправданием ложных посылок и абсолютно ложных выводов. Заботьтесь о детях, и тогда ваш президент будет лучшим для страны. И все, не надо о вселенной.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Еще один довольно любопытный вопрос. Мы сегодня единственные полностью — частная маленькая радиостанция — транслировали интервью Путина Ларри Кингу. Тоже забавно. А почему государственные не взяли на себя эту тяжелую работу: двойной перевод? Видел, да?
С.ДОРЕНКО: Да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Там президент уверял всех, в частности, о том, что свободе слова в России ничего не угрожает. Сейчас скажу пафосно. Снятие программы Доренко — это угроза свободе слова или нет?
С.ДОРЕНКО: Я думаю, во-первых, что это лицемерная позиция, что, конечно, идет системная работа по разрушению свободы слова. Она уже много месяцев идет. Причем она идет гэбушным запугиванием типа ареста Гусинского, типа угроз Березовскому, что посадим. Совершенно как урки действуют. Это одно. И второе: идет системное подминание всех и вся. Одних пугают и тыкают растопыренными пальцами в глаза, а другим предлагают быть, жить в новой команде. То есть билет в будущее, как мне. Мне же предложили билет в будущее, причем в светлое будущее. Путем подмигивания было абсолютно означено, что будущее будет светлое. А теперь показывают, что бывает с теми, кто билет не принимает.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В связи с этим мне представляется важным вопрос, а не дали ли сами журналисты повод. Здесь главное слово, которое сегодня идет на пейджер по разному поводу, — это продажность. Продажность прессы вообще, продажность Доренко в частности, продажность Венедиктова в частности, продажность Сванидзе в частности.
С.ДОРЕНКО: Очень хорошо, там все альтруисты.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но тем не менее.
С.ДОРЕНКО: Я согласен, согласен.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Что журналисты, которые меняют свои личные позиции, как перчатки, сами создали.
С.ДОРЕНКО: Претензия справедлива. Если это претензия ко мне, то я Путину сказал, не пытаясь его оскорбить: «Я готов бороться с примаковщиной даже при Вашем режиме». Я сознательно избежал слово «путинщина». Мне не хотелось ранить человека, загонять в угол. Я сказал: «Примаковщина, которая прет сейчас, и при Вашем режиме я все равно с ней буду бороться, ничего не поделаешь». А что происходит с продажностью прессы? Таким образом, это верность идеям, а не людям, потому что уважаемый мною актер Броневой говорит: «Доренко любил Путина, а теперь не любит». Я никогда не любил никакого Путина, я детей люблю, понимаете? Я любил идею, и я продолжаю быть ей верным. Что же произошло с прессой? Ужасно, на мой взгляд. Не с авторскими передачами, не с комментариями на радио, которые имеют право быть любыми. Ведь разные есть комментарии. Алексей Венедиктов видит вещи так, и даже в открытом эфире спорит с Сергеем Бунтманом, и это даже приятно слушать, потому что два умных человека спорят.
А.ВЕНЕДИКТОВ: У нас разные идеи.
С.ДОРЕНКО: Ну и что? Это прекрасно. А что же произошло с новостями, мы должны поставить вопрос. Они никогда не стали объективными. В 1996 году впервые «скурвились» новости, при демократах это уже произошло, когда они толкали в гору этот труп, торжественно втолкнули его на трон. Труп, который абсолютно всех обобрал, учинил войну, разрушил страну и вообще человек малосимпатичный, не вполне вменяемый временами. И втолкнули. Я всегда говорил: «Ребята, я вам не верю, вы не сможете». Я тогда не работал в политических программах, а делал проект «Характеры». Я говорил: «Ребят, вы не сможете». Когда они смогли, я сказал: «Слушайте, что-то одно происходит: либо вы гении, либо у нас такой народ (не очень я уважительно о нем отозвался), раз они купили труп, а вы сумели им втюхать». И в 1999-2000 году новости были опять абсолютно позорные, опять шли постоянные агитки. Верх, кульминация позора — это 22 марта, когда Первый канал объявляет, что Явлинский — гомосексуалист.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Первый и Второй.
С.ДОРЕНКО: И Второй тоже?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
С.ДОРЕНКО: Окончательное паскудство в новостях, потому что новости должны сообщать факты.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Мне задают вопрос о наших разногласиях с Сереем Доренко. Готов с Сергеем опять схватиться сколь угодно после того, как угроза свободе слова в Россию минует. Я уже свою позицию высказывал.
С.ДОРЕНКО: Нет, мы должны спорить.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но можно поспорить о том, что ты любишь дождь, а я люблю солнце, например.
С.ДОРЕНКО: Нет, у нас более существенные расхождения.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, но сейчас выходит другая ситуация, к сожалению.
С.ДОРЕНКО: Здесь просто принципиальные вещи. У нас с Алексеем есть абсолютно существенные расхождения, и мы их точно будем обсуждать, мы точно будем спорить. Но есть базовые принципы, без которых просто вы останетесь наедине с надзирателем по камере, и мы вместе с вами. И базовые вещи мы защищаем вместе.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я, кстати, хотел бы еще сказать, что меня совершенно потрясла аналитическая программа на государственном канале, где было сказано, что господин Гусинский и господин Березовский собираются свергнуть Путина.
С.ДОРЕНКО: Упаси боже свергать его.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я себе представил: поднять кремлевский полк, табакерка, шелковый шарф на шее. Это сильное решение.
С.ДОРЕНКО: Есть одна из версий, которую мне говорят знакомые, близкие ко мне люди. Они говорят: «Все-таки он, наверное, человек порядочный. Может быть, не до конца опытный, не до конца додумывает некоторые ситуации». Царь, дескать, хорош, да бояре Богучаровские крестьяне, одним словом. Царь волю дал, а бояре... И потом Гапон, после богучаровских крестьян через 100 лет. Таким образом, говорят, что команда плохая. Но если команда плохая, то они действительно гонят президента в тупик. Они действительно гонят президента к безвыходной ситуации.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Тут есть несколько очень смешных сообщений. «Господин Доренко, я приветствую Ваше отсутствие на канале».
С.ДОРЕНКО: Я рад, что Вам не нравится.
А.ВЕНЕДИКТОВ: «Сергей, скажите, пожалуйста, что Вы будете делать дальше? Выйдет ли программа в субботу и так далее?».
С.ДОРЕНКО: Я буду работать, я пройду летучку, я буду писать. Я не собираюсь делать вид, что я обиделся и уехал совсем в Австралию смотреть Олимпиаду. Нет.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Олимпиада — это тоже серьезно.
С.ДОРЕНКО: Я человек занятой: я должен каждую субботу подготовить программу, которую снимут с эфира. Вот следующую буду готовить.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Элеонора просит еще раз адрес в Интернете.
С.ДОРЕНКО: Ошибка! Источник ссылки не найден..
А.ВЕНЕДИКТОВ: «Почему не было Вашей передачи на НТВ?» — спрашивает Елена.
С.ДОРЕНКО: НТВ мне любезно предложило это как вариант. Это не было совсем официально, это было дружеское предложение людей, которые ценят свободу слова. А потом выяснилось, что там с авторскими правами была какая-то проблема.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вопросы, конечно, фантастические. «Сергей, а Вы уверены, что делаете программу без комбинаторики?» — спрашивает Андрей.
С.ДОРЕНКО: Мне иногда пишут, что я занимаюсь какой-то специальной лингвистикой, еще что-то. А потом еще 25-й кадр, который, правда, по видео невозможен, но будто я его вставляю. Значит, я сначала, видимо, всю программу на кино снимаю, а потом перегоняю на видео. Потом еще что-то, вообще люди, которые объявляют меня волшебником и спрашивают, как я делаю волшебство. Ответ простой: просто надо быть очень искренним, наверное.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Андрей мне пишет, что все мои разговоры о спасении демократии, о свободе слова рассчитаны на идиотов. Видите, Андрей, как раз на Вас оно и рассчитано, Вы совершенно точно себя определили, я очень рад, что Вы наконец это поняли. «Чем Вы объясните свою позицию в отношении Лужкова?». Знаешь, здесь поток вопросов, и тебе, кстати. Кстати, тебя очень много упрекают. Говорят, что мы ненавидим, вот Доренко, хорошего и честного Лужкова.
С.ДОРЕНКО: Объясню. Я могу сказать это очень коротко. Я понимаю, что это история, которая даже мне уже надоела, несмотря на то, что она, видите, пользуется интересом. Кроме того, что я говорю, что меня шесть месяцев очень серьезно преследовали, после того как изгнали, это моя личная история. Я появляюсь на работе, и человек говорит мне, что Ельцин недостаточно здоров для того, чтобы быть президентом. Лужков говорит всему народу. И я тогда задал всего один вопрос: «Этот парень был достаточно здоров для тебя, Юрий Михайлович, когда ты кричал: «Россия. Ельцин. Победа», «Россия. Ельцин. Свобода», «Россия. Ельцин. Наше будущее»?». А тогда ведь он был после инфаркта перед операцией по шунтированию. В этот короткий промежуток он был хорош и здоров для тебя. А сейчас он плох. Я тогда его критиковал, меня тогда Коржаков выгонял. Вот тогда меня вышвыривали с работы. Я с 1991 года ни разу не видел Ельцина, ни разу, девять лет уже. А кое-кто, Юрий Михайлович в том числе, сидели на половичке, ждали, когда можно будет поздравить с днем рождения. Я сказал: «Это мне кажется очень неискренним». Я сказал это в программе. И он завелся и стал со мной спорить. Ну, знаете, если бы со мной стал спорить Клинтон, я был бы более счастливым человеком. И вообще, это же удача — вовлечь политика в шоу. Ну, Клинтон не стал со мной спорить. Я надеюсь, что я объяснил.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас в России существуют три национальных канала. Я пока не буду брать ТВЦ как муниципальный канал, хотя он общероссийский. Есть государственный канал РТР, есть чисто частный канал НТВ и есть то, что называется общественным телевидением, ОРТ. Вопрос с пейджера: «Чем должно ОРТ отличаться от НТВ и РТР?». По представительству, не по охвату.
С.ДОРЕНКО: Все же боялись давать обществу власть. Это же казалось всем очень опасным. И власть до сих пор так считает. Они говорят, что это все равно как устроить демократию в сумасшедшем доме, когда они будут выбирать главврача. Поэтому это должна быть демократия, которую избранные считают, делают и прочее. Но мне кажется, что на сегодня после таких серьезных испытаний, после фрустрации, после потери многих надежд, может быть, мы научились тому, что мы уже не будем позволять себя так легко обманывать. Уже можно найти в стране свободно, независимо, самостоятельно мыслящих людей, которые в споре могли бы вырабатывать такую линию. Мне бы хотелось, чтобы общественное телевидение было таким. То есть, я имею в виду, руководство из действительно журналистов, представителей не обязательно творческой, а любой интеллигенции, технической. И есть второй способ — это подписка, когда канал по подписке. Но совсем для массового зрителя это не годится, потому что это годится больше для образовательных каналов, каналов, где идут документальные фильмы.
А.ВЕНЕДИКТОВ: На что ты теперь рассчитываешь? Если, действительно, программу снял не Константин Эрнст, который не хотел привлекать внимания к конфликту внутри ОРТ (а на самом деле этим только привлек, естественно), а если снял действительно президент, то следующая программа под большим вопросом. Что же, президент будет лично снимать одну программу, потом ставить другую, потом снимать третью? Невозможно.
С.ДОРЕНКО: Вообще не понимаю эту ситуацию. Точно знаю, что Эрнст не мог ее снять, потому что президент меня пригласил быть в его команде, я это отверг, а президент сказал: «Вы подумайте». Таким образом, Костя не может пойти против Путина. Если бы он пошел против Путина, а потом бы выбросился с 10 этажа, это было бы правдой. Но просто, спокойно улыбаясь, пойти против Путина он не может безнаказанно. Таким образом, я не рассматриваю вообще никакие отношения с Костей в этом ключе. Это абсолютно несчастный человек, который попал и думает, что он спасает свое имя, имя канала и так далее. На самом деле, это человек, которого послали, как ассенизатора, делать грязную работу. Что же касается отношений с Путиным, я не думаю, что я должен что-то планировать. Не хочу планировать ничего. Я, как упрямый товарищ, буду гнуть свою линию — и точка.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но ты представляешь, что Путин тебе все-таки зачем-то отзвонит?
С.ДОРЕНКО: Я представляю. И вдруг он отзвонит, и я скажу ему то же самое: что я не пойду в команду, я не пойду на госканал, я лучше буду в баре подавать ананасную воду. Это правда, я готов повторить это снова.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо. Все-таки печальное событие, на самом деле, хотя я во многом расхожусь с Сергеем Доренко. Это тот самый случай, когда Сергей Доренко должен иметь возможность выходить на канале и доносить до вас свои неприятные мысли обо мне. Так будет спокойнее всем нам, я так думаю.
