Центральной темой фильма Алексея Пивоварова "Хлеб для Сталина" станет коллективизация 1930-х годов. В фильме участвуют Чулпан Хаматова, Алексей Серебряков, Леонид Парфёнов, Альфред Кох, Владимир Шахрин, Александр Ткачёв и другие.

— Алексей, первый вопрос, который напрашивается у меня$CUT$: вы c 2009 года сняли уже четыре собственных фильма о Великой Отечественной, и все они вызвали большой резонанс, их обсуждали. Скажите, почему вы ушли от темы войны и вернулись назад, вроде бы тоже к теме войны, как написано в пресс-релизе НТВ — "другой войне, не менее кровавой и трагической: раскулачиванию и коллективизации начало 30-х годов". Почему, собственно, ваш новый фильм посвящен именно этой теме?

— Да, даже пять было фильмов, а не четыре, но это неважно.

— Потому что, на самом деле, как раз когда мы работали над документальными драмами о Великой Отечественной, я все время натыкался на то, что эта история имеет какой-то, как модно говорить, приквел — она с чего-то началась, там было что-то еще. Неслучайно так сдавались в плен в первые годы войны, неслучайно так легко Власов вербовал к себе солдат в свою армию. Очевидно было, что была какая-то предыстория. И все время, когда мы снимали этот фильм о Власове, натыкались на то, что там, где мы едем с поисковиками, скажем, была деревня такая-то и здесь была деревня такая-то, а сейчас этих деревень нет! Я внезапно понял, что не война, не Великая Отечественная причина этого. Когда я стал разбираться, я понял, что на самом деле это как раз последствия коллективизации.

— Да, даже чуть больше, где-то в конце лета 2011 года мы начали съемки.

— Да, но вами перечисленные люди — это еще не все, кто участвует в нашем фильме. Там еще два человека, среди них, кстати, Эдуард Сагалаев. Это люди, которые в кадре рассказывают истории своих предков, истории раскулаченных. И они не просто так рассказывают, а на тех местах, где когда-то жили и где были раскулачены их предки. И, на самом деле, главная химия в фильме возникала-то от того, что люди приезжают на те места, где все произошло, видят на самом деле, что сейчас происходит на этих местах. И вот от этого понимания того, как это было, какая это была жизнь, и как там сейчас все выглядит, эти рассказы становятся еще более драматическими, еще более сильными. Мне показалось, что это прозвучало намного сильнее, чем если бы это было обычное интервью. А наше дело было — экранизировать эти рассказы методами игрового кино.

— Я не пытался в этом фильме выставить себя героем, я там, на самом деле, появляюсь в кадре только один раз, в самом конце, чтобы объяснить, почему я лично взялся за эту тему. Это действительно моя личная, моя семейная история. Но в гораздо большей степени это история моей страны. Я ее чувствую своей и, безусловно, мои предки, которые все были крестьяне из Курской области, тоже прошли через все то, через что прошло русское крестьянство. И, разумеется, это не случайное совпадение, я просто счел необходимым объяснить, почему я взялся за эту тему.

— Мы делаем документальные драмы. Этот жанр предполагает синтез разных направлений: и игрового, и документального. Я бы сказал, что, наверное, грубо — половину на половину у нас будет. Помимо игровых сцен, еще очень много архивной хроники, которую я уверен, многие видят впервые, которая очень сильная сама по себе.

— Я, прежде всего, хочу, извините, вас поправить, что бурная реакция была не у ветеранов. От них я как раз получил много хороших писем. От тех, кто реально сидел в окопах, было очень много писем…

— Но в основном, громче всех возмущались так называемые "ответственные за патриотическое воспитание", как правило, родившиеся после войны. Но, тем не менее, да, там, конечно, были разные отклики.

— Я думаю, что после "Хлеба для Сталина…" тоже будут разные отклики, потому что роль Сталина мы показываем достаточно однозначно: как главного проводника, идеолога этой политики, не побоюсь этого слова, как главного палача русского народа, русского сельского уклада жизни. Я понимаю, что многим, наверное, это не понравится. И ожидаю, что будут какие-то, наверное, не самые лестные отзывы. Но я к этому абсолютно готов. Потому что я считаю, что мы сделали то, что должны были сделать.