Репортер, публицист, редакционный директор журнала Esquire Андрей Лошак провел в рамках Школы независимой журналистики «Оккупай.СМИ» мастер-класс «Быть журналистом». Slon публикует 10 цитат из этого мастер-класса.

1. Оказавшись в$CUT$ интернет-медиа, а потом печатных медиа, я потерял связь с широкой аудиторией. Для тележурналиста (а я по своей природе скорее тележурналист) это тяжелое ощущение. Ты оказываешься внутри огромного количества людей, тебе в чем-то родственных, но это всего лишь круг, в котором мы все варимся. Что бы ты ни подумал, через час это напишет кто-то еще, и все это будет проговорено 20 тысяч раз.

Мы (я и мои знакомые журналисты) увидели при этом, что существует другая Россия, другая страна, которая никак не связана с этим прекрасным кругом людей, для которых мы последние годы работаем. В результате разных обстоятельств мы оказались отсечены от массового читателя и зрителя. А он, к сожалению, смотрит телевизор. Хочется иметь к нему какой-то доступ – мне лично это интересно. Хочется его чем-то зацепить, донести какие-то мысли и идеи. История с «Полным затмением» (первый выпуск программы выйдет сегодня, 27 августа, в 23:35 на телеканале НТВ. – Slon) – это попытка пробиться к этому зрителю, заинтересовать его, может быть, удивить. К сожалению, проект будет выходить очень поздно. Тот зритель, до которого мне хотелось бы достучаться, смотрит телевизор днем или ранним вечером.

То, что выйдет сейчас, многих, наверное, удивит или расстроит. Это некоторый вызов моей собственной судьбе, потому что я в какой-то момент устал быть приятным и рукопожатным журналистом. И решил сделать какую-то хулиганскую выходку. Если вам хватит сил досмотреть проект до конца, вам станет понятно, зачем я его сделал.

2. Еще одна тема, которой я сейчас пытаюсь заниматься, – советские диссиденты. Это наша история, но мы ее совершенно не проговариваем. Она у нас яркая, бурная, драматическая, но про нее почему-то пишут и снимают за границей. У этих людей интересные судьбы; это люди, которые пошли против советского Левиафана, это была настоящая битва с драконом. Важно говорить о них, пока они еще живы… каждый месяц кого-то уносит, они все уже очень старенькие.

3. Я заставил себя посмотреть передачу со Светой из Иваново и был немало удивлен тем, что девочка, в общем-то, совсем не противная. Такая смешная простушка. Хотя, может, не такая уж простушка, а просто очень классно изображает. Я предлагал Esquire (но меня там не поддержали) устроить круглый стол и попробовать, например, эту Свету из Иваново познакомить с Леней Парфеновым и Борей Акуниным из Москвы. Потому что я вижу, что это маленькая девочка из очень бедной семьи, где мать получает 7 тысяч рублей в месяц, а отца вроде как нет. Если мы будем забывать про этих людей, мы никогда ничего не добьемся. И доживем до третьего срока Путина. И умрем раньше, чем он.

4. Я был сейчас на процессе Pussy Riot и видел, как сидели эти девочки, а рядом – конвоирши. И это были две разные России: физиономии конвоирш и физиономии девушек – это просто разные биологические виды. Если мы посмотрим на процесс Брейвика, мы не найдем физиогномических отличий между полицейскими, судьями и адвокатами. У нас же разрыв огромный, и пока он будет таким огромным, власть может этим легко манипулировать. Задача образованного слоя, на мой взгляд, его миссия – этот разрыв максимально сокращать.

5. Сейчас, собственно, происходит делание истории. Если последние десять лет, примерно до мирового кризиса, была спячка (крайне для меня пессимистичное время), то сейчас все меняется к лучшему. И даже та реакция власти, которая наступила, тоже, на самом деле, к лучшему, потому таким образом власть лишь себя разоблачила. Время ускорилось. Количество событий, которое сейчас происходит на единицу времени, несопоставимо с тем, что было в нулевые годы.

6. Проблема интернет-телевидения в том, что на нем невозможно зарабатывать. А телевидение – это крайне затратная вещь. Хотя я считаю, что сделать видеопортал, где регулярно выкладывались бы какие-то интересные вещи, придумать для него концепцию по силам даже молодым людям. Я обожаю, например, заходить на сайт Comedy Central – такой живой сайт, где и мультики, и разные ток-шоу, политические и неполитические.

Я думаю, нам как раз не хватает вот этого юмора сейчас. Есть Ургант, который пытается шутить в предлагаемых ему обстоятельствах, но в целом все слишком серьезно. Будет очень грустно, если люди потеряют иронию и начнут всерьез биться с системой. Мне бы этого совершенно не хотелось. Потому что как только прольется чья-нибудь кровь, эта ситуация превратится в очередную кровавую спираль развития нашего государства.

7. Журналисты – как люди, имеющие доступ к медиа, – очень активно включились в те события, которые начались после выборов. Но любая политическая деятельность имеет свои побочные эффекты: человек перестает быть профессионалом и становится общественным деятелем, то есть должен обязательно нести перед собой лозунги – иначе за ним не пойдут.

Журналист, мне кажется, должен быть устроен по-другому. Нужно все время пытаться смотреть на все со стороны, свежим взглядом, сбрасывая старые установки. Убеждения должны быть, без них человек – тряпка. Но нельзя становится догматиком, потому что жизнь многообразна и крайне-крайне не однозначна.

8. Журналист должен быть рефлекторно отзывчивым. Я учился журналистике у Леонида Парфенова, он крайне возбудимый тип. Несмотря на то, что ему пятьдесят, он во многом ребенок. Он всегда остро реагирует даже на то, что, с его опытом жизни, происходит с ним по второму, по третьему кругу. Если вас мало что волнует и потрясает – журналистика, наверное, не для вас. Ну и амбиции нужны, как и везде. Наглость совсем не обязательна. Хотя она крайне востребована на рынке, поскольку сейчас расцвет желтой журналистики. Для определенных видов журналистики этих качеств достаточно.

Но если вы занимаетесь авторской журналистикой, вам нужен какой-то внутренний базис – ряд внутренних установок, сформулированных для себя принципов, которые вам хотелось бы донести обществу. Тогда это занятие превращается в какую-то азартную вещь, процесс делается увлекательным. По мере своего взросления, в том числе профессионального, я обнаружил, что далеко не всем это свойственно. Большинство имеет внутренние установки, но не обладает нужным количеством азарта, чтобы донести их до общества.

9. Закончив историю с диссидентами, я хочу вернуться к репортажной деятельности и ездить по стране. Мне этого очень не хватает последние годы: когда я работал на НТВ, я ездил каждый месяц. У меня есть ощущение, что я здесь немного задыхаюсь. Я вынужден звонить родственникам и спрашивать, что они думают по тому-то и тому-то вопросу. Если я вижу таксиста из российской глубинки, я пытаюсь его разговорить, чтобы понять, что происходит. Потому что это очень нездоровая ситуация, когда мы не понимаем, что происходит в головах у ста миллионов человек. И нам важно с этим разобраться в ближайшие годы.

10. Тем, на самом деле, полно, хотя у нас так и не появилось до сих пор нормальных репортеров. Все теперь как сумасшедшие пишут авторские колонки, но никто не хочет писать классные репортажи. А это, по-моему, дико благодарный и увлекательный жанр в журналистике.

Позавчера я прочел, что в Пермской области закрыли дом для престарелых, а 19 стариков там остались, и они по-прежнему в нем живут. Это же дико колоритная и красивая история. Шикарный репортаж – готовый. Таких историй много, но из этого информационного шума их никто не вычленяет.