Прошлой зимой на канал РТР пришел новый генеральный директор, один из самых уважаемых в мире телевидения людей — Олег Добродеев. В своем первом интервью он говорит о намерении сделать лицом канала ведущих программы «Мужчина и женщина» — Андрея Максимова и Киру Прошутинскую. Более того, весной этих же двоих, сотрудников другой компании — АТВ, РТР выдвигает на премию «ТЭФИ». Казалось бы, лояльность и в отношении ведущих, и самой программы очевидна. Однако уже в ноябре «Мужчина и женщина» сдвигается на самое провальное время — час ночи, с очевидной перспективой полного вытеснения из эфира. Что же произошло?
— Каким образом те или иные программы встают или не встают в сетку, вам не понять, а нам не объяснить. Это — высшая математика! — сказали «Собеседнику» на канапе РТР. — Всегда кем-то приходится жертвовать.
Закладывая эту «высшую математику» в компьютер, на выходе получаем уравнение из области большой политики. Безоговорочно «своего» канала — по типу лужковского ТВЦ — у Путина нет. Президент может рассчитывать более-менее уверенно только на РТР: во-первых, потому что РТР — канал государственный, а во-вторых, потому, что его генеральный директор Добродеев — единственный телевизионный начальник, которого назначал лично Путин. В то же время РТР — это традиционная вотчина министра печати Михаила Лесина. А он и Путин — это совсем не одно и то же.
Те же соображения «высшей математики» действуют на ОРТ. Стильная, дорогая и — что редкость сегодня — содержательная программа «В поисках утраченного» с недавних пор становится ежемесячной, а с нового года вообще закрывается. А близкая ей по духу и содержанию программа «Серебряный шар» продолжает выходить в прежнем объеме и в приличное время. Почему одну программу снимают, а другая идет как ни в чем не бывало?
Очевидно, потому что в конце года заканчивается отсрочка по кредиту в 100 миллионов долларов, выданному ОРТ Внешэкономбанком еще при правительстве Черномырдина. Решение об этом кредите было принято в декабре 1998 года, срок возврата — январь 2000-го. Позже он был пролонгирован до января 2001-го. Кроме того, на ОРТ висит еще как минимум 80 миллионов долларов кредита, полученных от того же Внешэкономбанка минувшим летом. Казалось бы, при чем здесь программы об искусстве? Дело в том, что деньги за программу «В поисках утраченного» уйдут на АТВ — то есть канал расстанется с ними навсегда, а за программу «Серебряный шар» — в компанию «ВИД», формально тоже независимую, но переплетенную с ОРТ сотнями видимых и невидимых связей. Проще говоря, деньги за «Серебряный шар» останутся в пределах «Останкино».
— На самом деле нас с первого канала просто вышибли, — говорит президент АТВ Анатолий Малкин. — То, что мы видим, это монополия, уничтожение конкурента с помощью недозволенных средств. Медленно и спокойно они вычистили с канала всю нашу публицистику. Это не конкуренция, а выкручивание рук.
Вы знаете, почему с НТВ стали уходить люди? Скандалы с Гусинским и оппозиционность канала в отношении властей тут совершенно ни при чем. Просто к сотрудникам там относятся, как к неодушевленному предмету.
Сверху спускается разнарядка — тот едет в Думу, а этот — в Чечню, и соответствующие указания — что можно и что нельзя. На этом общение с руководством заканчивается. Уже почти год, как ушел с канала Олег Добродеев, с сотрудниками никто не разговаривает — ни новый генеральный директор Киселев, ни те, кто пониже. Цвет российской тележурналистики, который до недавнего времени в массе своей был представлен на НТВ, превратился в функциональный набор говорящих голов.
— Я устала от цензуры независимого телевидения, — сказала одна известная журналистка, покидая НТВ.
Известнейший Николай Фоменко, работавший одно время на НТВ, больше месяца добивался от своего руководства, чтобы оно — даже не поставило в эфир, а посмотрело кассету с программой «Экстремальные ситуации», на производство которой само НТВ не затратило ни копейки.
— Мы сами нашли 50 тысяч долларов на программу, — говорит продюсер «Экстремальных ситуаций» Андрей Челядинов. — А нам говорили: «Не берите деньги у Ивана Ивановича, он нам не нравится». НТВ — новый вариант Центрального телевидения.
Деньги! Вот — сладкое слово, критерий ценности и самый точный индикатор. Цены на телепрограммы — самая парадоксальная, интимная и много объясняющая область жизни телевидения.
Довольно затратная 45-минутная программа «Мы», которую вел на ОРТ президент Академии российского телевидения Владимир Познер, — с дорогой студией, специально снятыми сюжетами стоила около 15. тысяч долларов. А сравнительно скромное в техническом отношении 20-минутное ток-шоу «Час пик» на том же канале, с одним участником, тремя камерами и единственной подготовленной видеосправкой, но которое вел главный продюсер «ВИДа» Андрей Разбаш, стоило примерно 18 тысяч долларов.
Но главное — даже не стоимость программы, а сумма, которую заплатят за нее реально. Так ничего и не заплатило НТВ компании «Андрей» за «Экстремальные ситуации», недавно снятую с эфира. Гроши от записанной в договоре суммы получает от НТВ «Адамово яблоко» за программу «Один день». По полгода стоят в очереди на получение своих денег на РТР компании-производители, фактически кредитуя крупнейший государственный канал. Может быть, всем не платят? Ах, если бы так... К примеру, ОРТ набирает кредиты и из них оплачивает все свои текущие расходы, включая оплату программ. Телекомпания «ВИД» продает на ОРТ свои программы, получая деньги из тех самых кредитов. И в то же время президент «ВИДа» Александр Любимов считается едва ли не самым богатым журналистом России. То есть на входе нерентабельный канал, а на выходе — богатейший человек.
Фокус в том, что телевидение представляет собой настолько мощную силу, что смело может не считаться со зрителем. Телевидение не умирает и не становится лучше, потому что оно живет своей жизнью: ему плевать с высоты Останкинской башни и на зрителя, и на свежие идеи. Оно превратилось в мистическую организацию, в недрах которой таинственным образом делятся деньги, назначаются общественные вкусы. За то, чтобы к участникам шабаша не приставали, они выбрасывают в массы некий наиболее удобный с финансовой точки зрения неизвестных нам людей продукт, за который часть общества им даже благодарна.
