В четверг на телеканале НТВ вышла последняя серия цикла «Россия. Полное затмение» Андрея Лошака. Фильмы сделаны в лучших традициях жареных журналистских расследований телеканала НТВ и Аркадия Мамонтова. С той только разницей, что здесь все выдумано. «Афиша» поговорила с Лошаком о жанре мокьюментари, коврах-убийцах и о том$CUT$, зачем он это сделал.

Последние несколько лет Андрей Лошак не появлялся на федеральных каналах, так как практически все его фильмы не пускали в эфир — поэтому он сосредоточился на публицистической деятельности, а около года назад стал редакционным директором журнала Esquire.

— В какой-то момент я понял, что в «Профессии — репортер» мне неинтересно работать. В обществе появился запрос на критику, но все упиралось в то, что критиковать можно только до определенной черты. А все, что за чертой, трогать нельзя, там неприкасаемые. Между тем на бывшем родном канале трэш окончательно превратился в мейнстрим. И мне захотелось сделать проект, в котором я мог бы высказать свое отношение к этому, но не напрямую, а как бы иносказательно. И я сразу подумал об этой форме, которую я уже очень давно люблю.

— Идея возникла почти два года назад, сценарии были написаны в конце прошлого года. Весной мы начали это снимать.

— Не поверишь, все сам.

— Ну и похудевшего Аркадия Мамонтова.

— Я у него украл прием — включать и выключать лампу, чтобы атмосферу нагнетать.

— Чем НТВ отличается от Первого и второго каналов? Тем, что на НТВ нет этого му**цкого великодержавного пафоса. Как ни странно, это довольно веселый канал. Уже не такой веселый, как когда там был Николай Борисович Картозия, но все-таки еще способный посмеяться над самим собой. Когда я этот проект придумал, я пришел с ним к Коле (Николай Картозия — бывший директор дирекции праймового вещания НТВ. — Прим.ред.). Если бы не он, я бы вряд ли смог заинтересовать этой идеей Кулистикова, доступ к которому строго лимитирован. С другой стороны, без соизволения Владимира Михайловича это бы никогда не состоялось, так что ему я в общем тоже благодарен. Хотя о выходе в эфир своего проекта я узнал из новостей. Цикл долго лежал на полке, и все мои попытки узнать, что с ним происходит и какова его дальнейшая судьба, ничем не заканчивались. Зато после первых эфиров мне позвонил Кулистиков, чего не случалось уже года три, поздравил и сказал, что он всегда в этот проект верил, рейтинги отличные и вообще нужно делать продолжение.

— Думаю, что лучшее всего было бы, если бы цикл вышел в феврале-марте. Тогда вся страна наблюдала над изготовленным в Кремле мокьюментари под названием «оранжевая чума против российского народа». Да еще РПЦ окончательно в те дни превратилось в Союз православных хоругвеносцев. Это было бы стопроцентное попадание. Но именно поэтому проект показали на излете лета. Что касается абсурда, то он всегда был в России, которую, как известно, умом не понять. Я когда-то свою колонку для OpenSpace «Закоротило» начал словами: «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью». Просто теперь, после дела Pussy Riot, о том, что мы живем в стране абсурда, знает весь мир.

— Видимо, это потребность объяснить нашу иррациональную и убогую жизнь. Она плохо поддается рациональному объяснению. Даже условные либералы до сих пор не могут определиться, в чем корень зла: во власти или в людях. Ну а когда ты не можешь или не хочешь логически объяснить, почему у нас все через жопу, легче всего поверить в то, что во всем виноваты некие высшие злые силы. Здесь каждый с детства знает: если в кране нет воды, значит выпили жиды. И что страшно: огромная часть людей так и считает. Ну и потом здесь, конечно, важно то, что мы видим по телевизору. Телевизор — это ведь довольно серьезная штука на самом деле. И когда некоторая группа людей его использует в своих целях…

— На самом деле после того, как на госканалах на полном серьезе рассказывают про доктора Петрика и его «чистую воду», после того, как первые лица государства его открыто поддерживают, как можно удивляться тому, что люди готовы верить в полную хрень? Им засрали мозги дальше некуда. Этот проект — попытка парадоксальным образом прочистить эти фильтры.

— На самом деле нет. Я понимаю, что зритель мог включиться на середине серии или цикла, но все равно мы там намеренно расставляли такие маркеры — какие-то совсем уж гротескные вещи — после которых нельзя было не понять, что это игра. Ну то есть когда у героя фильма «Ковры-убийцы» изобретателя-самоучки Луковишникова геопатогенной гармонизатор поднимается с руки и, мигая лампочками и жужжа, начинает кружить в воздухе, мне кажется, можно догадаться, что это стеб. В принципе с того момента, как я на второй минуте откапываю из сугроба у памятника Зорге дипломат с папкой, внутри которой оригинал плана Даллеса, думающие люди должны были насторожиться. Но штука в том, что люди совсем-совсем не хотят думать, когда смотрят телевизор. Их отучили от этого. Я, конечно, не ожидал, что все будет настолько запущенно. Но поэтому в конце последней серии собственно происходит разоблачение и объяснение этой истории.

— И оказалась при этом правдой, которая часто безумнее любого вымысла. Да, мы тут, конечно, пытались ходить по лезвию, чтобы с одной стороны максимально сохранить формат «Специального корреспондента», «Чрезвычайного происшествия», всех этих заказных или трэшевых «расследований», которые появляются сейчас по телевизору, а с другой стороны сделать так, чтобы матрица слегка хотя бы давала сбой. Конечно, этот проект требует больших разъяснений. Сначала мы так и хотели сделать. Фильмы должны были стоять по одному и раньше по сетке, и это была бы как раз та аудитория, которая привыкла поглощать все без разбора. Удар был бы более прицельным. Но потом должны были идти «НТВшники», где мы бы проговорили, что, почему и зачем, и попытались бы ответить на вопросы аудитории. Но все изменилось, уже и «НТВшников» нет.

— Я сначала хотел сделать просто набор абсурдистских историй, которых у меня много было придумано на тот момент, но Паша Бардин предложил сделать общую для всех фильмов рамку. Тогда я сразу вспомнил про план Даллеса и мы придумали историю с 13 шпионами, угрозой России и внешним врагом. А сами истории по-разному придумывались. Историю про ковры, в узорах которых зашифровано проклятие, придумала креативный продюсер детского канала «Карусель» Анжела Боскис, в основу серии про стволовые клетки лег реальный репортаж, который я делал для «Профессии — репортер», я вышел на одну клинику, где делали уколы стволовых клеток, и выяснил, что многие очень серьезные люди реально на них сидят. Степень абсурда везде разная.

— Естественно, есть герои проекта — те, кто мне подыгрывал. И они на удивление быстро согласились во всем это участвовать. С каким-то даже энтузиазмом. Ксения Собчак, например, звонила мне после эфира и просила, чтобы я подтвердил Сергею Капкову, что она не встречалась ни с каким Сотниковым, что никакого Сотникова нет, а есть листочек с ролью. Никас Сафронов, к которому я тоже пришел с заготовленным текстом, настолько воодушевился, что еще полтора часа потом мне рассказывал о том, что за личность этот Сотников на самом деле. Невероятным фантазером оказался. Конечно, мы всем старались говорить, что происходит. Но кому-то недоговаривали. Хотя нужно оговориться, что подлога мы не устраивали. Реальные спикеры говорили то, во что они верят и так. То есть Никита Михалков и правда верит в план Даллеса, а экс-депутат Курьянович — в голубую мафию и еврейский заговор. Тут все честно.

— Конечно. Это же троллинг, а любой удавшийся троллинг обычно возбуждает полярные мнения. Но я вот тут почитываю критику в фейсбуке, и мне понравилось, как критик Богомолов на фразу, что Лошак издевается над нашим простым народом, ответил, что пора нашему простому народу стать чуть более сложным. Мне бы хотелось подчеркнуть, что это не был стеб ради стеба, нам не хотелось просто над людьми поржать. Нам было важно донести некое сообщение. Сделать так, чтобы зритель включил мозги и по-другому взглянул на то, как вообще сейчас устроена информация. Что ему вообще говорят из телевизора. Поэтому мы и закончили серией про зомбоящик. Про то, что телевизор — это и есть главный заговор. И что вот сейчас мы вам покажем вашего самого страшного врага, превращающего вас в зомби. Потом гаснет экран и зритель видит свое отражение. Хотя я отдаю себе отчет, что у большей части наша затея вызовет обратный эффект: зритель поймет лишь, что его четыре вечера водили за нос, возненавидит и телеканал НТВ, и этого проходимца Лошака.

— Это была еще одна цель — обратиться не только к зрителем, но и к тем, кто сейчас делает трэш-телевидение. Довести эту форму до полного абсурда. Кто-то сказал, что «Россия: Полное затмение» — это пародия на фильмы Аркадия Мамонтова, но теперь все фильмы Аркадия Мамонтова будут пародией на этот фильм. Некоторым образом это подведение черты под тем, во что превратилась тележурналистика за последние годы. Но понятно, что ничего не изменится. Теленачальники остались довольны — рейтинги хорошие, а это самое главное. Но если у кого-то из зрителей возникнет сомнение относительно этой формы — это уже неплохо. Потому что «Анатомия протеста», например, — это же мокьюментари чистой воды. Сколько там сцен постановочных? Мне важно было показать, как это делается.

— Думаю, он был бы злее, там было бы больше политики. Я, например, очень жалею, что в цикле так мало про оранжевую угрозу, просто потому что тогда эта тема нет так сильно муссировалась. Не уверен, кстати, что я вообще стал бы его сейчас делать. У меня странным образом за это время появилось ощущение, что все не так безнадежно. Что есть довольно большая группа людей, которая себя ощущает как общность и которая более-менее все понимает. С другой стороны, кроме них есть огромная масса неизвестных нам людей, которых мы никак себе не представляем, с которыми у нас нет никакой коммуникации. Единственный источник их информации — это телевизор. Вот, наверное, в первую очередь именно до них и хотелось докричаться.

— Ну начнем с того, что я оттуда ушел одним из первых, не будем уточнять, при каких обстоятельствах. А потом — этот цикл мог выйти только на НТВ, ни на одном другом канале он бы просто не сработал.